Но он тотчас же сообразил, что ему нельзя остановиться на этой эпитафии, ведь животные — собаки, например, — тоже беззаветно служат людям. Разумеется, люди, подобные Тане, полезнее людей, проповедующих в
грязном подвале о глупости камня и дерева, нужнее полуумных Диомидовых, но…
И мне представилось, как они обе в
грязном подвале, в сырой сумрачный вечер, обнявшись на бедной постели своей, вспоминали о своем прошедшем, о покойном Генрихе и о чудесах других земель…
И вот я переселился из большого
грязного подвала в маленький, почище, — забота о чистоте его лежала на моей обязанности. Вместо артели в сорок человек предо мною был один. У него седые виски, острая бородка, сухое, копченое лицо, темные, задумчивые глаза и странный рот: маленький, точно у окуня, губы пухлые, толстые и сложены так, как будто он мысленно целуется. И что-то насмешливое светится в глубине глаз.
Неточные совпадения
Только после смерти Карташева выяснилось, как он жил: в его комнатах, покрытых слоями пыли, в мебели, за обоями, в отдушинах, найдены были пачки серий, кредиток, векселей. Главные же капиталы хранились в огромной печи, к которой было прилажено нечто вроде гильотины: заберется вор — пополам его перерубит. В
подвалах стояли железные сундуки, где вместе с огромными суммами денег хранились груды огрызков сэкономленного сахара, стащенные со столов куски хлеба, баранки, веревочки и
грязное белье.
Послушав венгерский хор в трактире «Крым» на Трубной площади, где встретил шулеров — постоянных посетителей скачек — и кой-кого из знакомых купцов, я пошел по грачевским притонам, не официальным, с красными фонарями, а по тем, которые ютятся в
подвалах на темных,
грязных дворах и в промозглых «фатерах» «Колосовки», или «Безымянки», как ее еще иногда называли.
Благодаря ей и верхнюю, чистую часть дома тоже называли «дыра». Под верхним трактиром огромный подземный
подвал, куда ведет лестница больше чем в двадцать ступеней. Старинные своды невероятной толщины — и ни одного окна. Освещается газом. По сторонам деревянные каютки — это «каморки», полутемные и
грязные. Посередине стол, над которым мерцает в табачном дыме газовый рожок.
Это история женщины, доведенной до отчаяния; ходившей с своею девочкой, которую она считала еще ребенком, по холодным,
грязным петербургским улицам и просившей милостыню; женщины, умиравшей потом целые месяцы в сыром
подвале и которой отец отказывал в прощении до последней минуты ее жизни и только в последнюю минуту опомнившийся и прибежавший простить ее, но уже заставший один холодный труп вместо той, которую любил больше всего на свете.
Обойдя тесным, обледенелым и
грязным двором, служившим для всех жильцов естественной помойной ямой, они спустились вниз, в
подвал, прошли в темноте общим коридором, отыскали ощупью свою дверь и отворили ее.
Лунёв остался один в
подвале… Ему было странно думать, что в этой тесной,
грязной яме никогда уже не появится Маша, да и Перфишку скоро прогонят отсюда.
Жил он в
подвале грязного дома и занимался столярной работой для «равновесия тела и души».
В
грязные улицы, прикрытые густыми тенями старых, облезлых домов, осторожно, точно боясь испачкаться, заглядывало мартовское солнце; мы, с утра до вечера запертые в сумрачном
подвале центра города, чувствовали приближение весны по сырости, все более обильной с каждым днем.
Он населил маленькое здание мертвецкой десятками и сотнями давно умерших людей и пристально вглядывался в оконце, выходившее из ее
подвала в уголок сада, видя в неровном отражении света в старом радужном и
грязном стекле знакомые черты, виденные им когда-то в жизни или на портретах.
…Почти каждую субботу перед всенощной из двух окон
подвала старого и
грязного дома купца Петунникова на тесный двор, заваленный разною рухлядью и застроенный деревянными, покосившимися от времени службами, рвались ожесточённые женские крики...